Сочинение на английском языке достопримечательности россии: Достопримечательности россии на английском

Семь чудес Казахстана: список, описание, фото

В 2007 году группа казахстанских учёных определила 7 уникальных явлений культуры, сыгравших значительную роль в истории Казахстана. Национальными сокровищами признаны 7 объектов: наскальные рисунки урочища Тамгалы, археологическая находка «Золотой человек», музыкальный народный инструмент домбра, казахская юрта, Мавзолей Ходжи Ахмеда Ясави, наскальные мечети Мангистау и монумент Байтерек.

Урочище Тамгалы

В 170 км от Алма-Аты, на берегу реки Или находится ущелье Тамгалы, стены которого испещрены наскальными рисунками. 4500 петроглифов изображают сцены охоты и шаманизма, языческих божеств и трёх Будд. Существует легенда о происхождении буддийских рисунков.

Она гласит, что в X веке, когда буддисты отправились в поход в Семиречье и остановились на берегу реки Или, произошло землетрясение. На землю попадали большие куски скал, и как в сказке на глазах у героев возник мост. Буддисты расценили случившееся как божественный знак, и на отколовшемся куске скалы высекли три «портрета» Будды.

«Золотой человек»

В 1969 году в ходе раскопок кургана Иссы были найдены останки сакского воина в золотом камзоле, украшенном фигурами зверей. Этот человек, являвшийся потомком видного сакского предводителя, предположительно жил в V — VI веках до н. э. и умер в возрасте 18 лет. В его могиле обнаружено более 4000 изделий, выполненных из листового золота, а также серебряная чаша с 26 письменными знаками. Местонахождение «Золотого человека» не афишируется, а копия находки экспонируется в Государственном музее золота и драгоценных металлов в г. Астана. «Золотой человек» стал одним из национальных символов Казахстана, его изображение венчает монумент Независимости на Площади Республики Алма-Аты.

Домбра

Домбра — народный музыкальный инструмент казахов. Во время раскопок близ города Аральска археологи нашли глиняную статую человека с домброй в руках. Находка датируется IIII — V веками до н. э. В Алматинской области, в местности Майтобе на наскальных рисунках увековечены танцующие люди и домбра. Эти изображения относятся к эпохе неолита. Существует несколько легенд о происхождении домбры. Одна из них гласит, что старший сын Чингисхана был убит на охоте раненым куланом. Отец, предчувствуя беду, пообещал отрубить голову тому, кто сообщит плохую весть о сыне. Никто не осмеливался рассказать Чингисхану правду, и лишь один певец сыграл на домбре песнь «О хромом кулане», из которой отец всё понял. Великий хан повелел отрубить певцу голову, но на что тот ответил: «Я ничего не говорил. Говорила моя домбра». И тогда Чингисхан казнил не старика, а домбру, вылив на её середину горячий свинец. Так на корпусе инструмента появилось отверстие.

Казахская юрта

Кочевой образ жизни казахов нашёл отражение в их традиционном жилище. Появившись в VIII — V веках до н.э., юрта не претерпела серьёзных изменений к настоящему времени. Снаружи она похожа на купол с войлочным покрытием, которое зимой защищает от морозов, а летом — от солнца и дождя. Жилище кочевников легко собирается и разбирается силами одной семьи в течение часа. Для казахов юрта служила моделью собственного микрокосмоса. Казах рождался в юрте отца, в наследство получал белую юрту, а когда человек умирал, над юртой поднимали траурное полотнище.

Мавзолей Ходжи Ахмеда Ясави

На юге Казахстана, в городе Туркестане находится Мавзолей Ходжи Ахмеда Ясави — одна из главных мусульманских святынь региона. Трёхкратное посещение мавзолея приравнивалось к паломничеству в Мекку. Мавзолей возведен в XIV веке Тамерланом на месте погребения суфийского поэта и проповедника Ходжа Ахмед Ясави. Мавзолейный комплекс состоит из дворцовых залов, мечетей, библиотеки, жилых и хозяйственных помещений. Этот ансамбль, признанный шедевром центральноазиатского зодчества, включён ЮНЕСКО в список Всемирного наследия.

Наскальные мечети Мангистау

По преданию, на пустынных просторах полуострова Мангистау жили и были погребены 360 суфийских мудрецов, причисленных к лику святых. Здесь сохранилось множество вырубленных в скалах мечетей и подземных некрополей. Самый красивый из храмов Мангистау — Шакпак – Ата — высечен в каменном склоне и имеет форму латинского креста. Вход в некрополь выполнен в виде портальной арки, вблизи которой устроено несколько просторных ниш для захоронения умерших святых. Стены подземных сооружений испещрены суфийскими надписями о бренности этого мира и кратковременности жизни.

Байтерек

Монумент «Байтерек», сооруженный в Астане, воплощает в своей архитектуре космогонические представления древних кочевников. «Байтерек» представляет собой высокую металлическую конструкцию, символизирующую Дерево жизни. Каждый год в кроне дерева мифическая птица Самрук откладывает золотое яйцо, которое съедает дракон Айдахар, что олицетворяет вечную борьбу добра и зла. На вершине монумента установлен шар, который символически обозначает золотое яйцо. Монумент «Байтерек» — это символ независимого государства, сохранившего свои исторические корни, имеющего прочную основу и нацеленного на будущее процветание.

Смотреть ещё на Putidorogi-nn.ru:

Достопримечательности Чехии: список, описание, фото

Европа

25-главая деревянная Покровская церковь: описание

Европа

Аббатство Паннонхальма: история, описание

Европа

Авраамиев Богоявленский монастырь: описание

Европа

Автодром имени Жиля Вильнёва: история, особенности

Северная Америка

Азимовская мечеть в Казани: история, описание

Европа

Аквапарк КВА-КВА парк в Москве: описание, фото

Европа

Акведук Пон-дю-Гар во Франции: история, описание

Европа

Акрополь Линдоса в Греции: история, описание, фото

Европа

Александрийский маяк: история, описание, фото

Африка

Показать еще
ЗАГРУЖАЮСЬ. ..
ЭЛЕМЕНТОВ БОЛЬШЕ НЕТ

Безвиз по российскому паспорту (Фоторепортаж)

Получение шенгенской, британской или американской визы, как известно, сложно и непредсказуемо для граждан России, что затрудняет планирование поездок за границу, но гражданам России не нужна виза для въезда в 94 страны. (См. также недавние новостные репортажи ТМТ о визовых переговорах России с ЕС: здесь, здесь и здесь.) 49th, между Южной Африкой и Черногорией.

В то время как Черное море и Турция видят свою долю московских туристов, вот 10 менее посещаемых направлений на предстоящие новогодние каникулы, в которых можно воспользоваться российским паспортом.

1. Марокко

Эс-Саурия, недалеко от Марракеша, – рай для серферов. (Антонио Казелли / Flickr)

Серфинг зимой? В это время года в Марокко одни из лучших волн. Граждане России могут оставаться до 90 дней с обратным билетом и подтверждением наличия достаточного количества средств.

2. Сейшельские острова

Порт Виктория, столица Сейшельских островов. (Wikimedia Commons)

Островной архипелаг в Индийском океане, Сейшельские острова – наименее населенное африканское государство. Это также излюбленное место отдыха российских олигархов, которые находятся там до 30 дней без визы.

3. Аргентина

Столица Аргентины Буэнос-Айрес — самый посещаемый город Южной Америки, известный своей архитектурой в европейском стиле и богатой культурной жизнью. (Беатрис Марч / Wikicommons)

Аргентина позволяет россиянам путешествовать без визы в течение 90 дней. Если он закончится, просто сядьте на лодку из Буэнос-Айреса через Ривер-Плейт в Монтевидео, Уругвай, еще на 90 дней без визы. Зимой в России в Южном полушарии лето, так что больше причин остаться подольше.

4. Колумбия

Горизонт столицы Боготы, которая находится на высоте 2265 метров над уровнем моря. (Elviper / Wikimedia Commons)

Русские могут оставаться дольше всех в Колумбии, где 180 безвизовых дней должны дать путешественникам достаточно времени, чтобы подучить испанский язык и танцевальные движения.

5. Куба

Очарование Старого Света Гаваны, Куба. (Nathan Laurell / Flickr)

Совершите путешествие в прошлое домов пастельных тонов и старинных автомобилей на Кубе на срок до 30 дней. Аэрофлот даже летает напрямую из Москвы.

6. Бразилия

Пляж Копакабана в Рио-де-Жанейро, всего в 5 милях от горы Сахарная Голова. (bisonlux / Flickr)

У России отличные визовые отношения со многими странами Южной Америки, и путешествие по континенту, возможно, на мотоцикле, чтобы осмотреть достопримечательности Чили, Перу, Эквадора, Венесуэлы и многих других стран, возможно без виза. Старт в Бразилии, где могут остановиться российские путешественники 90 дней на российский паспорт.

7. Ямайка

Шесть пачек пива Red Stripe, сигареты и телефонная карточка для звонка домой — это все, что вам нужно на таком пляже на Ямайке. (Peter Q / Flickr)

«Душевный город, душевные люди. Сказал, я вижу, вы веселитесь. Танцуете под ритм регги. О, остров под солнцем», — пел однажды Боб Марли о своей родной Ямайке. Ничто не может быть так далеко от тоскливой московской зимы. 30 дней!

8. Малайзия

Куала-Лумпур, столица Малайзии. (Sam Gao / Flickr)

Безвизовый пляжный отдых в Юго-Восточной Азии можно организовать с российским паспортом, который дает доступ в Малайзию на 30 дней, в Таиланд на 30 дней, в Лаос на 15 дней и во Вьетнам на 15 дней. Сингапур также разрешает 96-часовой безвизовый транзит, что должно дать туристам достаточно времени, чтобы изучить большую часть небольшого островного государства.

Даже если вы решите не покидать Малайзию во время отпуска, здесь достаточно пляжей, островов, шумных городов, тропических лесов и гор, чтобы занять вас.

9. Фиджи

Острова и чистые воды северной части Фиджи. (airpanther / Flickr)

Хотите немного поплавать по Тихому океану? Граждане России могут отправиться на Фиджи на 4 месяца с обратным билетом и подтверждением денежных средств. Гуам, Микронезия и острова Кука могут сделать интересные остановки по пути.

10. Израиль

Русский книжный магазин в Араде, Израиль. (J Brew/Flickr)

Если вам действительно нужна компания других россиян во время вашего отпуска, всегда есть Израиль, где количество россиян, отдыхающих или мигрировавших туда, может помочь вам чувствовать себя как дома до 90 дней. Кроме того, русский язык является вторым по распространенности иностранным языком после английского в Израиле.

Эссе о том, как трудно найти работу эксперту по России

С аннексией Крыма Россией американо-российские отношения находятся на самом низком уровне за последние десятилетия. Таким образом, после двух десятилетий отсутствия на работе высокопоставленные американские эксперты по России, многие из которых достигли совершеннолетия во время холодной войны, внезапно снова стали востребованы. Они бьют тревогу не только по поводу кремлевской агрессии, но и по поводу нехватки молодых специалистов по России, которые займут их место после выхода на пенсию.

«Белому дому, Государственному департаменту и разведывательному сообществу, безусловно, сложнее найти подающих надежды региональных экспертов», — признал Строуб Тэлботт, главный советник президента Клинтона по России и глава Брукингского института. «Скамейка стала короче», — сказал профессор Стэнфордского университета Майкл Макфол, недавно вернувшийся с поста посла США в России. «Экспертиза с правительством не так сильна, как это было 20 или 30 лет назад, и то же самое в академии».

Объясняя «Почему Америка не понимает Путина», профессор Джорджтаунского университета Анджела Стент критикует фонды за сокращение финансирования региональных исследований и самой академии. «Вместо того, чтобы охватить глубокое понимание культуры и истории России и ее соседей, политическая наука была захвачена математическими и абстрактными моделями, которые имеют мало отношения к реальной политике и внешней политике. Сегодня только очень смелый или преданный своему делу аспирант может стать экспертом по России, если он или она хочет найти академическую работу».

Как один из немногих младших (то есть «ассистентов») профессоров факультетов политических наук по всей стране, специализирующихся на России, я имею уникальную возможность дать инсайдерскую оценку того, насколько ужасной стала ситуация .

Когда я начал изучать российскую политику, язык и культуру в колледже, это был 1993 год, и Советский Союз уже мирно распался. Я поступил на бакалавриат в Университет Северной Айовы отчасти из-за его надежной и хорошо финансируемой программы изучения русского языка, в рамках которой студентов регулярно отправляли на летний интенсивный курс Института русского языка в колледже Брин-Мор — в моем случае дважды. Благодаря этим программам у меня уже было за плечами пять лет обучения русскому языку на уровне колледжа еще до того, как я ступил на российскую землю. Между 19В 1996 и 1998 годах я провел больше года, живя, исследуя и изучая Россию в Московском государственном университете. Незабываемые впечатления от встречи с Михаилом Горбачевым и ультранационалистом Владимиром Жириновским до публичной выговора главой Коммунистической партии Геннадием Зюгановым накануне шумных президентских выборов 1996 года только усилили мою страсть к российской политике.

Будучи студентом, я никогда не спрашивал, откуда берутся деньги на эти программы, но, как оказалось, они были финансируемыми из федерального бюджета программами Раздела VIII для обучения иностранным языкам. Позже я узнал, что — отчаянно пытаясь оправдать свое существование на фоне угасания интереса после холодной войны — эти программы нуждались в наших цифрах, чтобы показать постоянный спрос со стороны студентов, так же, как мы нуждались в финансировании, которое они предоставляли.

После окончания Университета Северной Айовы я поступил на магистерскую программу по изучению России и Восточной Европы в Джорджтаунском университете, одном из 17 комплексных национальных ресурсных центров Раздела VI для России и Центрально-Восточной Европы, посвященных интенсивному изучению и изучению языков бывший Советский Союз. Глубина знаний была невероятной: целые курсы, посвященные пониманию паутины постсоветских бартерных сделок, или внутренней политики центральноазиатских автократий, или экологического опустошения, оставленного государственным социализмом, — все это преподавалось ведущими экспертами в этой области. Хотя я решил продолжить свое образование со степенью доктора философии. программа по политологии в Университете Висконсина в Мэдисоне (где находится еще один центр Title VI), большая часть моего исследовательского интереса к политическим проблемам здоровья России и демографическим заболеваниям — краеугольный камень моей недавней 9Книга 0125 Vodka Politics — началась с экспертов из Джорджтауна более десяти лет назад.

Вооружившись таким же опытом работы в России, большинство моих коллег из Джорджтауна перешли на работу в правительство или в частный сектор. Но, решив получить докторскую степень. вместо этого мой карьерный путь лежал в академии, где профессиональный успех определяется тем, получите ли вы — после шести лет безостановочного обучения, исследований и преподавания — постоянную профессуру с оплатой 60 000 долларов в год — если да.

Будучи аспирантами, мы знали, что для специалистов по России меньше рабочих мест, чем для тех, кто изучает более «горячие» регионы, такие как Китай или Ближний Восток, но мы грели себя правдоподобной, но в конечном счете необоснованной верой в то, что все поколение Советологи, нанятые в 70-е годы, достигли пенсионного возраста как раз тогда, когда мы вышли на рынок. Тем не менее, ни одна уважающая себя программа по политологии не готовит студентов только как экспертов по конкретной стране или региону: ваш региональный фокус всегда отходит на второй план по сравнению с вашей концентрацией, часто в областях международных отношений или сравнительной политики. Так что никто на рынке труда не говорит: «Я эксперт по российской политике». Скорее всего, они скажут: «Я эксперт по национализму, социальным движениям и революциям в контексте бывшего Советского Союза».

В этом отношении я считаю, что моя диссертация — исследование того, как идеи международных активистов фильтруются через национальные институты, определяющие политику, путем сравнения того, как движение за воздержание повлияло на запрет алкоголя в России, Швеции и Соединенных Штатах, — была идеальной. Я не только сохранил свою страсть к российской политике и истории, но и накопил ценный опыт в широком диапазоне областей международных отношений и сравнительной политики. Добавьте к этому несколько незначительных публикаций, большой опыт преподавания и каплю наивной самоуверенности, и я попал на рынок.

Для тех, кто не знаком с этим, академический рынок труда — особенно в области политологии — представляет собой византийскую систему. В летнее время колледжи и университеты публикуют списки вакансий на следующий учебный год, которые дополняют конкретные потребности их факультетов в обучении и исследовательский профиль. Осенью поисковые комитеты отсеивают сотни претендентов, чтобы сузить круг поиска до трех, которые затем получают удовольствие от посещения кампуса. Под «удовольствием» я подразумеваю утомительные три дня непрерывных собеседований, обучения и презентаций исследований, при этом нет никакой гарантии, что комитет не перестанет быть впечатлен кем-либо из кандидатов и просто решит никого не нанимать. Весной появляется несколько годичных «приглашенных» или «вспомогательных» вакансий, поскольку факультеты отчаянно пытаются заполнить пробелы в своих расписаниях преподавателей, а незадачливые кандидаты отчаянно пытаются заполнить пробелы в своих потрепанных карьерных мечтах. . Те, кто не получает постдока или одну из этих временных преподавательских должностей, должны придумать, чем заняться, пока в следующем году процесс не начнется заново. Многие образцовые — хотя и неудачливые — ученые просто отсеиваются.

Электронная таблица на моем компьютере, в которой я записываю свой опыт на рынке труда, помечена просто как «неудача». Согласно ему, во время моего первого выхода на рынок осенью 2006 года я подал заявку на 59 списков вакансий в различных темах международных отношений и сравнительной политики, которые я мог разумно оправдать некоторой степенью опыта. Из этих 59 вакансий только две явно искали экспертов в области политики России или бывших советских республик: Канзасский университет (еще один национальный ресурсный центр Title VI для России) и Висконсинский университет в Уайтуотере. Из этих двух — двух — рабочих мест в России по всей стране (и в Канаде) обоим нужны специалисты по безопасности или терроризму в регионе. Ни один не позвонил мне.

Единственным местом, куда звонили, был Иллинойсский университет в Урбана-Шампейн, который весной предложил мне годичную «приглашенную» доцентскую должность, которую я охотно принял как возможность расширить свое преподавательское портфолио, превратить свою диссертацию в в рукопись книги и приготовьтесь дать рынку еще один шанс.

В следующем году (2007–2008) я снова вышел на рынок, на этот раз вооружившись наградами за преподавание популярных курсов, которые я разработал по политике бывших советских республик и российской внешней политике. Я также получил контракт от издательства Оксфордского университета на публикацию моей переработанной диссертации под названием 9.0125 Политическая сила плохих идей — золотой билет на работу, по крайней мере, так я думал. Я подал заявку на 67 должностей доцентов, 11 приглашенных должностей, 5 постдокторских должностей и 3 неакадемических должности — бесчисленное количество из которых было отозвано, поскольку глобальный финансовый кризис разрушил государственные бюджеты и университетские пожертвования, вложенные в фондовый рынок. Тем не менее, из этих 81 списков только один явно искал эксперта по России: Вашингтонский университет — еще один центр Title VI. Как и в любое другое место, куда я подал заявку, мне не позвонили (хотя стоит отметить, что ученый, которого они наняли, Скотт Радниц, был весьма занят публичным обсуждением текущего кризиса). К счастью, несмотря на то, что маячили мораторий на прием на работу и увольнения, отдел политологии штата Иллинойс каким-то образом нашел способ оставить меня на работе еще на год.

Во время Великой рецессии в течение третьего года (2008–2009) было объявлено гораздо меньше академических вакансий: я подал заявку на 51 должность доцента, а также на 8 приглашений. Количество факультетов, ищущих эксперта по российской политике, было одно: Университет Вилланова. Я зациклился на рекламе: эксперт с широким спектром знаний, способный предложить широкий спектр курсов, сохраняя при этом специализацию в области российской политики и внешней политики, в университете, который ставит на первое место как преподавание, так и стипендию? Это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Как оказалось, так оно и было: как и многие списки вакансий в то время, поиск был отменен из-за постоянной финансовой неопределенности. Тем не менее, меня воодушевило то, что, наконец, спустя три полных года мой телефон действительно зазвонил с интервью в кампусе. Но это ведомство не интересовалось Россией. Гораздо больше его интересовало мое (теперь обширное) преподавательское портфолио в области международных отношений и мои исследования в области транснациональной активности и сравнительной государственной политики. В последовавшей череде интервью мы почти не говорили о России. Тот отдел прошел. К счастью — во многом благодаря очередному множеству положительных оценок студентов и премий за преподавание — Иллинойс продлил меня еще на год.

Не менее тяжелыми, чем годы профессиональной неуверенности, являются сопутствующие личные трудности: терзающие сомнения в выборе профессии, своей самооценке и моменты глубокой депрессии, которые только усиливаются в качестве единственного кормильца для семьи, выросшей до пяти лет. . Мы с женой решили, что если на четвертом курсе я не получу постоянную должность, мы закроем лавку с академической карьерой — ни о чем не жалею. Тем не менее, я сожалел о том, что бросил академию, так и не написав книгу об алкогольной и демографической политике в России, которая с самого начала мотивировала мое исследование. Итак, вооружившись проспектом и черновиком главы, я купил Vodka Politics вокруг конференции Ассоциации политических наук Среднего Запада в Чикаго, и полдюжины академических и коммерческих издательств вызвали интерес. Имея на руках контракт на вторую книгу, у меня было резюме. это заслуживало бы пребывания во многих колледжах, но, учитывая почти полное отсутствие вакансий для российских ученых, я все еще не мог найти работу.

В четвертый год (2009-10) я подал заявку на 91 должность доцента, 6 постдокторантов и 8 неакадемических должностей. Из них снова был только один, специально искавший эксперта по российской политике: место моей мечты в Вилланове было повторно выставлено на продажу. Наконец, на четвертый год — разработав семь уникальных предложений курсов и прочитав их 25 раз — я начал вызывать интерес со стороны поисковых комитетов, в том числе на собеседованиях в Университете Джона Хопкинса, Вайоминг, и — да — в Вилланове. Единственным предложением, к счастью, была должность в Вилланове, которую я до сих пор считаю «работой своей мечты», которую я принял без колебаний.

С 2006 по 2010 год я провел четыре года на рынке труда в академической среде, отправил 309 заявлений о приеме на работу, получил четыре собеседования в кампусе и одно предложение о работе. О ударах в бейсболе говорят, что если вы проиграете 7 из 10 раз (0,300), вы добились успеха. Это слабое утешение, когда вы набираете 0,013 на собеседованиях на рынке и 0,003 на реальных предложениях о работе. Даже в политической науке многие признают, что перспективы трудоустройства региональных экспертов плохи, хотя я сомневаюсь, что кто-то понимает, насколько они плохи.

Вопрос о том, является ли моя история упорством или глупостью, определенно подлежит обсуждению. Тем не менее, это предполагает, что нынешняя нехватка молодых российских ученых в академических кругах больше связана с почти полным отсутствием возможностей академического трудоустройства, чем с нехваткой квалифицированных ученых. Во всяком случае, за пределами политологии ситуация еще хуже: мало работы для историков и ученых уходит из этой области. Это потери не только для научных кругов, но и, возможно, для нашего коллективного понимания будущих политических событий в Евразии, в то время, когда такой опыт необходим больше, чем когда-либо.

Как и в прошлом, когда американо-российские отношения остывают, возможности трудоустройства для экспертов по России должны расширяться. Однако, к сожалению, благодаря правительственным мерам жесткой экономии и сокращению высшего образования квалифицированных специалистов, способных удовлетворить спрос, будет гораздо меньше.

Например, программы изучения России и Восточной Европы, которая была одной из моих специальностей в Северной Айове, больше не существует. Более того, — отражая национальную тенденцию в высшем образовании — программа русского языка была ликвидирована вместе с немецким, французским и другими программами, оставив факультет современных языков, который преподает только английский и испанский языки. Более того, многолетняя программа обучения за границей, по которой я трижды переправлялась в Россию в 1990-е тоже переживают тяжелые времена. На фоне ухудшения отношений между США и Россией только в этом месяце Министерство юстиции России приказало Американским советам — некоммерческой организации, которая управляет многочисленными профессиональными, исследовательскими и учебными программами за рубежом на территории бывшего Советского Союза — перерегистрировать свои офисы в России.

В то время как Кремль совсем недавно нанес этот сокрушительный удар по продвижению учености и взаимопонимания между Востоком и Западом, Капитолийский холм подрывал международные программы гораздо дольше, с еще более разрушительными результатами. Российские исследования особенно пострадали от политиков на Капитолийском холме. Финансирование национальных исследовательских центров Раздела VI — подобных тем, где я обучался и где возникло очень немного академических вакансий по России, — последние несколько лет подвергалось нападкам со стороны «фискальных консерваторов». Престижная премия Фулбрайта-Хейса за диссертационные исследования за границей была отменена в 2011 году до ее частичного восстановления. В 2013 году республиканцы в Палате представителей прекратили финансирование исследований в области политологии, поддерживаемых Национальным научным фондом, если исследователи не смогут доказать, что их исследования будут способствовать безопасности или экономическим интересам Америки. Наконец, в 2013 году федеральное правительство сократило свои программы Title VIII, которые финансировали мои возможности обучения за границей, а также программы ведущих американских исследователей России и дипломатов.

Урок трагичен, но ясен: как раз в тот момент, когда Америке нужны новые эксперты и новые знания по России и Евразии, Капитолийский холм эффективно кастрировал почти все невоенные программы, которые способствуют изучению языка, культурному мастерству и исследованиям в регионе. Эта безрадостная ситуация только усугубляется новыми барьерами на пути международного образования, воздвигаемыми российской стороной по мере ухудшения двусторонних отношений.

Если нынешние тенденции сохранятся, способность развивать глубокие знания языков, культур и политики бывшего Советского Союза вскоре может быть ограничена носителями наследия с корнями в регионе, теми, кто прошел специальную подготовку по краеведению в военные или узкий слой людей, достаточно богатых, чтобы финансировать собственное обучение языку.